ЧИТАЙТЕ ЧИЧИБАБИНА

Николай АРТАМОНОВ.

" Я высший дар несу не расплескав"

В сознание нашего общества Борис Алексеевич Чичибабин ( Б.А.Полушин, родился 9.01.1923, г. Кременчуг, умер 15.12.1994 г. в Харькове) вошёл как крупнейший русский поэт второй половины ХХ века. Он оказался одним из немногих, кто в своём творчестве сумел передать глубочайший трагизм духовного, морального и нравственного кризиса той напряжённой и противоречивой эпохи, с которой накрепко связан и день нынешний. При этом - он поэт уникальный и сложный настолько, что лишь в будущем, думается, филологам и литературоведам удастся в полной мере раскрыть богатство его внутреннего мира, показать динамику его подлинного духовного развития. Сделать это уже сегодня мешает глубокая политизация творчества поэта, желание видеть в нём лишь яростного разрушителя Великой Империи, бывшего лагерника, диссидента…
Задача же наша несколько иная. Прикасаясь к светлому имени Чичибабина, мы стремимся избегать претензий на трактовку или систематизацию его творчества. Ибо не менее важными являются конкретные свидетельства бытия поэта, воплощённые в реальных фактах и мнениях его современников. Сегодня мы ещё довольно легко можем собрать и сохранить воспоминания людей, хорошо знавших Бориса Алексеевича, сотрудничавших, друживших и работавших с ним. Нет сомнения, что эти материалы дополнят уже имеющийся и весьма обширный корпус чичибабинской мемуаристики, а так же обогатят многогранный и яркий образ поэта интересными и важными чертами.
Все, кто сталкивается с поэтическим миром Бориса Чичибабина, рано или поздно осознаёт, насколько он неповторим и безбрежен. Исследования литературоведов обнаруживают тесную связь его творчества с традициями русской классики. С другой стороны поэт говорит о важнейших проблемах своего народа, а его лирический герой отражает особенности русского национального характера. Чичибабин предстаёт перед нами то, как просветлённый поэт-философ, то, как обычный земной человек, пытающийся найти ответы на вечные и невероятно тяжкие проблемы бытия, жизни и смерти…Его мудрость была оплачена многими страданиями. Пройдя через вулканические разломы истории, многажды предаваемый и распинаемый он, бывало, терял веру в друзей и близких, и возвышался над суетой времени печальный и одинокий, словно Сфинкс.
Мы попробуем понять, как вмещало всё это одно трепетное человеческое сердце. Мы попробуем войти в МИР ЧИЧИБАБИНА, столь же трагичный, сколько светлый и неповторимый.

ЧИТАЙТЕ ЧИЧИБАБИНА

Для меня Чичибабин бунтарь и моралист.
Он восстаёт против тоталитарного государства и судит его по законам совести. Своей совести. Это возможно лишь в одном случае - если человек владеет абсолютной истиной. Если он непогрешим. Чичибабин вымучил своё понимание истины посреди лагерного кошмара. Пять лет кошмара, о котором он говорит в стихах очень мало и неохотно. Слишком мало. И ничего конкретного. "…у меня не осталось никаких лагерных воспоминаний…" - свидетельствует поэт. В этом он полная противоположность Солженицыну и Варлааму Шаламову, память которых была переполнена лагерными образами, а сердце разрывала нечеловеческая мука и боль. Однако моральная позиция его прочна. Он имеет право свидетельствовать, и многие читают и слушают его стихи с замиранием сердца. Но не всё здесь так просто.
Можно вспомнить, что в 30-40-е годы ХХ века через лагеря, тюрьмы и ссылки прошли многие советские писатели и поэты…Немало было и таких, кто вернулся к нормальной жизни и был принят в литературное сообщество, добился большой известности и популярности. За свои незаслуженные тяготы и надломы не все они мстили власти, стране и народу. Это казалось особенно бессмысленным после хрущёвской оттепели, когда сталинский режим был подвергнут самой жестокой критике, сметён, и предан анафеме.
Не то Чичибабин. Им изобретается всеобъемлющая формулировка "Не умер Сталин", которой он пользуется и в 90-х годах. А раз Сталин "не умер", то и борьба поэта с советской системой оправдана.
Он в значительной мере принимает диссидентскую систему ценностей, в которой СССР заклеймён "Империей зла". Но чисто идеологические моменты в его творчестве чаще всего маскируются мотивами моральными, как бы лично выстраданными. В целом же, для того, чтобы иметь возможность критики, он формулирует столь высокие моральные критерии, которым ни в истории, ни в реальноё жизни не может соответствовать практически ничто. Вокруг сонный народ, сонная страна. Поэт жаждет перемен, сетуя на безразличие и духовную лень людей. Думаю, Чичибабин одним из первых поколебал идею о том, что народ - это нечто святое, вечное, соль нашей земли. В стихотворении "Памяти Твардовского" возникает мощная, предельно эпатажная строфа:

И если жив ещё народ,
то почему его не слышно
и почему во лжи облыжной
молчит, дерьма набравши в рот?

Сказано смело и мощно!
Думаю, поэт искренне верил в то, что писал. Он хорошо знал болевые точки своей эпохи и каждой из них касался не один раз. Он никогда не был чистым лириком и политические нотки раз за разом проскальзывали в его стихах во все времена творчества.

О Борисе Алексеевиче написано много воспоминаний людьми очень хорошо его знавшими. И всё же неумолимое время, постоянно возрастающая дистанция между его эпохой и сегодняшним днём, делают своё дело. С одной стороны, особенно для молодых людей, проблемы 50-х и даже 80-х годов - уже абсолютная история. С другой - некоторая временная дистанция позволяет посмотреть и на творчество поэта, и на его сложную эпоху несколько отстранённым взглядом.
Но здесь, как мне кажется, возникает одна непростая проблема: к творчеству Чичибабина нельзя прикасаться походя, попутно, неглубоко. Оно ждёт исследователей внимательных, очень терпеливых и абсолютно не ангажированных…Ибо прежде всего важны не поверхностные интерпретации или политизированная фразеология, а глубокое и очень заинтересованное изучение всего необъятного и сложного чичибабинского феномена с точки зрения общечеловеческих истин. Иначе за эту архитрудную работу не стоит и браться.

Борис Алексеевич был одним из начитаннейших людей своего времени. "Мне ад везде. Мне рай у книжных полок" - таковы его собственные слова. В личной библиотеке Чичибабина поразительный подбор классиков мировой поэзии. Знать о стихах и их авторах столько, сколько знал он, обладавший к тому же феноменальной памятью, кажется просто невозможно.
Наверное, у него был и немалый талант педагога. По крайней мере, студия в ДК связи, которую он вёл в начале 60-х годов прошлого века, больше напоминала свободные и очень демократичные литературные семинары. Творческий дух, витавший вокруг сорокалетнего её руководителя, был теми "дрожжами", на которых всходило и формировалось целое поколение молодых харьковских поэтов. Можно предположить, что проработай Чичибабин на этой благодатной ниве лет пятнадцать, его влияние распространилось бы на целую литературную эпоху, которую можно было бы тогда заслуженно называть Чичибабинской.
Закрытие студии 1.1966 г., безусловно, стало переломным моментом в жизни поэта. Он был, по сути, лишён единственного надёжного зароботка и выброшен на обочину литературного процесса. Поразительно, что врагом советской власти Чичибабина делала сама же эта власть. Сборник "Плывёт Аврора" (1967 г.), возможно, был ещё одной его попыткой найти компромисс с власть имущими. Но поставленной цели он не достиг. И отлучённыё от творческой свободы поэт более не чувствовал себя обязанным, отвергшему его талант обществу. Не имея возможности отправиться в Москву, где духовная ситуация была более свободной чем в Харькове, Чичибабин уходит вначале во внутреннюю эмиграцию. Довольно быстро у него появляются контакты с московскими диссидентами, которые оказываются ему духовно близкими.
Остаётся добавить, что где-то в конце 60-х годов, и думается мне, не без влияния старшего товарища, создал у себя на квартире дом-музей молодой тогда харьковский поет Владимир Николаевич Константинов (2.12.1931 г.- 7.5.1986 г.). У него довольно часто собиралась творческая молодёжь, велись интересные разговоры. Можно вспомнить по этому поводу и бесприютных поэтов, собирающихся каждое первое воскресенье месяца в сквере у "Зеркальной струи". Что ж, в нашем городе творческим личностям почему-то всегда не хватало места для свободного общения.

Есть здесь и ещё один важнейший момент, о котором мы не должны никогда забывать. Значительный поэт, художник или композитор - никогда не появляется в одиночку. Достаточно вспомнить русских художников-передвижников, поэтов серебряного века, "могучую кучку" композиторов, французских импрессионистов, кубистов, футуристов, немецких поэтов эпохи бури и натиска…Однако о Борисе Чичибабине принято, как правило, говорить в единственном числе, что в корне неверно. Никогда нельзя забывать о творческой и культурной среде, в которой он сформировался, стал одним из крупнейших поэтов своей эпохи. Потенциал этой русской по духу среды был огромен. Однако он практически во все эпохи входил в жесточайший конфликт с возможностью своей реализации.
Чичибабин приезжает в Харьков молодым человеком, приобретает здесь знания, становится личностью и проживает всю свою оставшуюся жизнь. В эпоху творческого становления (50-60-е годы) он постоянно окружён огромным количеством людей. В этом богемном коловращении поэтов, прозаиков, бардов, артистов и мыслителей медленно вызревают десятки подлинных талантов. Конечно, Чичибабин был одним из самых крупных "бриллиантов" этого культурного созвездия. Но без него он бы, скорее всего, испытывал постоянное "кислородное" голодание. Публичность всегда была и образом его жизни, и способом шлифовки поэтического мастерства. Но если о Чичибабине были написаны достаточно интересные воспоминания, то харьковская послевоенная культурная среда почти не затронута исследователями. А между тем, как уже говорилось, без неё многое в личности большого поэта никогда бы не возникло, не сформировалось. Даже сам его образ не на что было бы спроецировать.
К сожалению, было приложено немало сил для того, чтобы русская культура Харькова не могла плодотворно развиваться. Разве не абсурдным является тот факт, что киевские чиновники навязали русскому городу журнал "Прапор", выходивший на украинском языке. Как же нужно бояться и ненавидеть этот "степной Чикаго"…чтобы из десятилетия в десятилетие удушать в нём живую мысль, любые творческие порывы.
Сколько же харьковчан - поэтов и прозаиков, в разное время подсадили в "электричку" на Москву, Тель-Авив, Нью-Йорк, Берлин…Из Москвы пришло к Чичибабину и признание. Шквал публикаций в центральных литературных журналах и холодная сдержанность в Киеве…Но и сегодня Чичибабин более чем региональный поэт. Это непреходящий символ целой эпохи. Трагичный… и величественный. Прекрасный …и мудрый!

Кстати, никогда не задумывались, почему "лошадки Бориса и Глеба" скачут "Ночью черниговской с гор араратских…"? Простая логика: если Чернигов здесь вполне уместен, то причём - горы армянские? Ведь места не близкие. Напротив…А дальше событийная география расширяется ещё больше:

Киев поникнет, расплещется Волга,
глянет Царьград обречённо и слепо,
как от кровавых очей Святополка
скачут лошадки Бориса и Глеба.

В послед ней строфе этого чудесного стихотворения Чичибабин вспоминает к тому же и кручи Синая… Всё это, видимо, вводится поэтом в ткань произведения не зря, но правильный ответ на этот вопрос найти непросто. По крайней мере до тех пор, пока не вспомним, что Борис Алексеевич много лет дружил и тесно общался с известным русским философом, культурологом и публицистом Григорием Померанцем. Попробуйте, например, в сборнике его статей "Выход из транса" (Москва, "Юрист", 1995 г.) прочитать статью под название "Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур".
Г. Померанц весьма доказательно показывает, что русская культура принадлежит к средиземноморской СУБЭКУМЕНЕ. Тут уместно процитировать французского учёного К.Леви-Стросса, утверждавшего, что "Никакая культура не одинока; она всегда существует в коалиции с другими культурами, и именно это позволяет ей накапливать свои достижения". А способность к прогрессу - следствие "формы общения" культур. Кумулятивная история - это форма истории, характерная для таких социальных суперорганизмов, которые составляют группы обществ…".
Поэтому, если мы возьмем, например, школьную контурную карту и проставим на ней все названные поэтом географические названия, а потом соединим их по очереди непрерывной линией, то опишется она как раз вокруг этой самой средиземноморской СУБЭКУМЕНЫ. Становится совершенно понятно, что используя таким образом идеи Г.Померанца, Борис Чичибабин стремился показать и универсальность великой русской культуры, и её открытость мировым цивилизационным процессам, и естественную духовную принадлежность к самым древним культурным сообществам, и то, что она является неотъемлемой частью мировой истории!

"…в последние годы, которые мы называем теперь застойными, я обрёл свободу. Да, меня регулярно вызывали в КГБ, гэбэшники являлись домой". Диссидентство Чичибабина остаётся достаточно непростой темой. По крайней мере, не удалось найти свидетельств поэта о том, зачем его регулярно вызывали в компетентные органы, какие показания требовали или о чём беседовали с ним опальным. Да и появление сотрудников КГБ дома, ничего хорошего не сулило человеку, попавшему в сферу их внимания. У меня есть свидетельство одного из харьковчан, проходившего по политическому процессу в 70-х годах. Чтобы спасти свою шкуру он делал тогда такие вещи, о которых вспоминать сегодня не любит…А после посещения на дому кэгэбистами нервная дрожь била его ещё несколько дней…
Всё это свидетельствует лишь о том, насколько тема диссидентства сложная и противоречивая. Для более глубокого понимания всей политической ситуации того времени, а имеются в виду 60-80 -е годы, было бы неплохо знать, как и кем из диссидентов Борис Алексеевич опекался, как переправлялись его стихи на запад, часто ли он создавал заказные вещи для Американских, Европейских и Израильских газет и журналов, переправлялись ли ему за эти публикации гонорары, получал ли он материальную помощь из различных весьма богатых диссидентских фондов. Ведь только зная ответы на все эти элементарные вопросы, мы можем понять насколько его ценили, а в какой мере просто использовали, а где даже сознательно подставляли под "карающий меч" советской системы. Это ведь так просто сделать. Достаточно было позволить во время таможенного досмотра обнаружить несколько страничек крамольных виршей поэта...Ах, такая вышла незадача, Борис Алексеевич…

"Союз погиб - хорошо, но почему вместо него не возникло собратство?". Вопросы Чичибабин ставит очень правильные, актуальные, больные вопросы. Но каково ему, великому гуманисту до корней волос, борцу с проклятой "империей зла", защитнику добра, обиженных и угнетённых было видеть как на территории бывшего СССР разливается кровавое море, как гибнут десятки тысяч людей в Приднестровье, Таджикистане, Грузии, Чечне, Осетии, Нагорном Карабахе, Азербайджане, Абхазии…Не оказалось ли лекарство ещё хуже самой болезни? Не почувствовал бы он себя сейчас учеником чародея, однажды выпустившим на волю страшных духов смерти и разрушения?
Жаль, что Борис Алексеевич слишком мало прожил после развала своей несчастной РОДИНЫ. Слишком многие трагедий он не успел досмотреть до конца и осознать, слишком много народных мук не успел пропустить через своё мудрое и жалостливое сердце. В какую оппозицию стал бы, например, он к нашему дикому и хищному безвременью, как бы он сумел полюбить расколотую и униженную, обобранную и ограбленную Украину? Чтобы написал он по поводу повсеместного унижения русского языка и русских людей, закрытия русских школ? Вот что очень хочется узнать.
"Плач по утраченной Родине" одно из немногих произведений Чичибабина, где он максимально искренне и полно высказал своё отношение к уничтожению великой Советской страны. Здесь уже нет сложных логических конструктов типа "С Украиной в крови я живу на земле Украины, и, хоть русским зовусь, потому, что по-русски пишу…". Здесь одна горечь и кровью души написанная правда:

При нас космический костёр
беспомощно потух.
Мы просвистали свой простор,
проматерили дух.

Поражает полный крах диссидентских идей и надежд. История показала, что всё это движение было насквозь УТОПИЧНЫМ и нежизнеспособным. А реализация их, диссидентских проектов в СССР, привела лишь к страшному горю и страданию сотен миллионов ни в чём не повинных людей.
Помните, как в 80-х и отчасти в 90-х буквально упивались читая со сцены и по радио эти строки "Как непристойно Крыму без татар…". А сегодня татарская проблема стала проклятием Крыма. И самые дальновидные политики и культурологи говорят о неприкрытой турецко-арабской экспансии в этом благодатном географическом регионе. Косовом не пахнет? А Чечнёй?

Удивительные, невероятно актуальные мысли поэта мы находим в "Двух беседах Михаила Красикова". Чичибабин предстаёт перед читателем подлинным интеллектуалом, глубоким мыслителем и не знающим компромиссов гуманистом. Его честные и эмоциональные ответы берут за живое своей актуальностью и совершенно нелукавой простотой…Воспоминания журналиста Веры Чуркиной ("И победил он как поэт…") дают нам возможность увидеть Бориса Алексеевича на фоне "производственных" декораций. Ведь напряженная жизнь поэта продолжалась и в ХТТУ. В эссе Сергея Шелкового "Памяти слависта В. Казака" есть также несколько любопытных страниц, посвященных Чичибабину…Расшифровки трёх интервью с вдовой поэта Лилией Карась-Чичибабиной читатель найдёт в материале "Пароходу и человеку". В них предельно сохранена эмоциональная составляющая речи, а некоторые факты обсуждаются впервые…

Творчество Бориса Чичибабина невероятно интересно и ценно для нашей эпохи. Без него многое в ней трудно понять и осмыслить. Оно, вспомним слова В.И.Ленина, сказанные, правда, о другом великом, стало ЗЕРКАЛОМ, в котором отразилась драма великой страны, каждой конкретной судьбы.
В нём отразился и тот самый вечный и проклятый евангельский вопрос : "ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА?". На него не смог ответить осторожный Понтий Пилат, а ответ Христа звучит уже второе тысячелетие…Правда, мы его никак не хотим услышать!
Читайте Чичибабина! Это очень важно. Только в его стихах вы найдёте ответы на многие вопросы нашей проклятой эпохи. И не раньше.
Читайте Чичибабина! Потому что он был искренним и в прозрениях, и в заблуждениях. А на земле это большая редкость.
Просто читайте Чичибабина!

На главную

Содержание