ГОРИЗОНТЫ БИОЭТИКИ*

* "День", 9.02.2001 г.
Общественное движение за гуманное отношение к животным ширится и на нашей земле. Есть мнение, что таким образом воспитывается гуманное отношение к человеку. Когда бабушка выходит с кастрюлькой, чтобы покормить дворовых котов, тут все ясно. Когда дамы помоложе устраивают симпозиум по биоэтике, ясности меньше. Ибо вся наука, как правило, сводится здесь к разговорам на тему - "нехорошие люди обижают хороших, но беззащитных животных". Вообще говоря, обсуждать здесь нечего. Каждому ясно, что негуманное отношение к животным аморально. В цивилизованных странах оно и противоправно. Западная пресса полна сообщений о судебных процессах, которые заканчиваются суровыми приговорами. Американские юристы не исключают в будущем возможность судебных процессов по искам о нарушении прав животных. Это уже принципиально другой уровень. Здесь за животным признается правоспособность. В Гарварде читаются курсы по правам животных. Многие профессора права считают, что пора отказаться от взгляда на животных как на одушевленную собственность. По аналогии с дискриминацией по цвету кожи, ныне повсеместно осуждаемой, говорят о дискриминации по виду, имея ввиду высокомерное отношение Homo sapiens к животным. В германском праве уже сегодня юристы отказываются от классической дихотомии лицо-вещь, помещая животное как бы между этими категориями. Итак, имеется общественное движение в защиту животных и появляются законодательные акты, принимаемые под давлением этого движения. Практика и право. Причем здесь этика?
Ибо этика есть наука. Это область рассуждений, а не прямых действий. В сфере нравственной нечего рассуждать, там надо не совершать безнравственных поступков. Стало быть, пока нет проблем, предполагающих теоретический анализ, пока нет вопрошания к разуму, а есть только призывы действовать - принимать решения, убеждать, и т.д., до тех пор нет ни этики, ни биоэтики. Впрочем, при желании можно придумать всякие забавные этики. Придумал же И.Ильф киноэтику, смысл которой в том, что режиссер не должен жить с актрисами.
Вопрошание, о котором здесь речь, - не прерогатива медиков, ветеринаров, вообще специалистов. Это - область философии. Разумеется, специалист может вполне успешно философствовать в своей области. Но он должен понимать, когда именно он становится философом, и знать, что его специальность не дает ему особых преимуществ в деле философствования. Об этом следует сказать, потому что долгое время за философствование ученые выдавали, адаптированные к широкой публике, досужие разговоры о своих научных проблемах.
Под биоэтикой следует понимать, как мне представляется, этику, осмысливающую новую ситуацию в европейской культуре. Ее особенность заключается в следующем: а) изменился культурный статус животного, б) появился принципиально новый тип медицины - трансплантационная медицина, в) усилилась фрагментарность общества и, как следствие, плюрализация ценностей. Далее я попытаюсь последовательно развить каждый из этих пунктов.
а) Чтобы почувствовать новизну ситуации и необходимость нового понимания, возьмем за точку отсчета этику И.Канта. И.Кант подходит уже потому, что в современной моральной и правовой философия часто раздается призыв "назад к Канту!". Наиболее волнующие проблемы многие философы предлагают решать в духе его философии. Так вот, нашему гуманисту принадлежит следующее высказывание: личность "это - существо, совершенно отличное от вещей, каковы неразумные животные, с которыми можно обращаться и распоряжаться как угодно". Кант не был жестоким человеком. Для его времени такое отношение к животному было нормальным. Он мог позволить себе и нечто посильнее. "Появившийся на свет внебрачный ребенок, - писал Кант, - родился вне закона, стало быть, и вне охраны его. Он как бы вкрался в общество (подобно запрещенному товару), так что общество может игнорировать его существование (ибо по справедливости он не должен был существовать таким образом), стало быть, и его уничтожение". Такова была культурная атмосфера. В контексте отношения к животным она отвечала иудейско-христианской традиции. На протяжении многих веков животное было средством, созданным для человека. Оно использовалось как пищевой ресурс, тяговая сила и т.д. Бережное, и, стало быть, в известном смысле гуманное, отношение к нему вытекало из практической целесообразности, т.е. как к любому другому полезному средству. Скажем, свинью холили, чтобы она побольше выросла. И никому не могло прийти в голову, что последующееее ее убийство - аморальный акт.
Сегодня статус животного изменился. Животное перестало быть просто полезным. Во всяком случае так, как это было в традиционном обществе. Оно возвысилось до субъекта общения. И не потому, что само оно изменилось. Усложнилось общение человеческое, и, возможно, человек, став рациональным и прагматичным, нашел в животном более подходящего, не столь сложного и привередливого, как другой человек, партнера. А главное - партнера предельно верного. Уравняв животное с самим собой, перенеся на животное свои чувства и переживания, человек вдруг понял, что животное способно страдать, испытывать боль. Я полагаю, что приблизив к себе животное, человек в очередной раз расписался в своем метафизическом одиночестве. В начале то было одиночество Адама.
б) Собственность - это власть. Там, где власть слабо ограничена правом, в основе которого лежит христианское учение, там собственность распространяется на человеческое тело. Речь идет о рабстве. Христианский проект способствовал всеобщему осуждению рабства в любых его формах. Между тем успехи трансплантационной медицины неожиданно поставили забытый было вопрос о праве на тело, во всяком случае, на собственное тело. В обсуждение этого вопроса втягиваются широкие круги общественности. Беллетристы, которым доступны метафорические красоты, ставят вопрос так: кто есть человек по отношению к своему телу: хозяин или арендатор (имеется в виду религиозный подтекст). Если - арендатор, а хозяин известно кто, то он может владеть и пользоваться своим телом, но не распоряжаться. А если хозяин? Не признается ли человек хозяином своего тела юридически, в той стране, в которой действует закон, разрешающий продажу парных органов? Тогда почему от этого "частичного самоубийства" (Кант) не идти дальше - к эвтаназии? И еще дальше - к произвольному лишению себя жизни? Кант считал, что поступать так - значит унижать достоинство человечества в своем лице. Ведь отдельному лицу вверено человечество для сохранения. Вверить, т.е. поручить чьим-то заботам, - совсем не то, что арендовать.
г) В клятве великого Гиппократа, которую порой сводят к простому "Не навреди!", есть такое место. "Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением…". Как причудливо может меняться со временем восприятие текста. Почти две с половиной тысячи лет выражение "сообразно с …моим разумением" читалось так же, как хотел Гиппократ, т.е. с разумением того, каким образом направить режим больных к их выздоровлению. Для того-то и изучает человек, решивший посвятить себя медицине, многие науки, чтобы это разумение было глубоким и эффективным. Сегодня это место из клятвы можно истолковать иначе, а именно - человек, принимаемый в профессиональное сообщество - врачей, обязуется участвовать в ценностной экспансии, т.е. навязывать ценности этого сообщества иному сообществу - пациентам. Ведь мое разумение их выгоды может не совпадать с их разумением. Врач как бы утверждает: я знаю, что им нужно, а они не знают. Это дает мне право действовать по своему разумению. Вспоминается случай, когда пациентке в бессознательном состоянии сделали переливание крови и спасли жизнь. А потом врачи отвечали за это по суду, ибо в церкви, к которой принадлежала пациентка, сие считается смертельным грехом. И ею предварительно было подано письменное заявление, в котором она категорически и безусловно отказывалась от переливания крови. Вот пример того, что даже жизнь, в иных случаях, не является общечеловеческой ценностью
"Здоровье народа - наше богатство". Такой транспарант я увидел когда-то над воротами сельской больницы. До сих пор недоумеваю - кто субъект этого высказывания? Кто это считает своим богатством здоровье народа? Или вот недавно одно значительное лицо изрекло: "Мы не можем рисковать своим народом". Из той же оперы.
Динамично изменяющаяся жизнь подбрасывает нам проблемы. Все чаще в них усматривается этическое измерение. Цивилизованное общество тем и отличается от нецивилизованного, что обнаруживает к этому измерению особую чувствительность. Помню несколько лет назад один видный ученый-медик возмущался: кое-кто на Западе рассуждает о нравственном аспекте использования человеческих эмбрионов в медицинских целях. Причем, мол, здесь нравственность, была бы польза. Интересно, что ученый медик думает на этот счет сегодня?