ОБЛАЧЕНИЕ В ЭДЕМЕ*

* "День", 7.07.2001 г.
Вчера, сидя на "скамейке" и всматриваясь в текущую жизнь, слишком быстро и как-то бестолково текущую, подумал я о Канте. Вот было время. С утра помыслил, пописал, вышел на прогулку. Все размеренно, спокойно. Представляете, ни разу не выезжал великий философ из родного города Кенинсберга, именуемого ныне в честь товарища Калинина, а не господина Канта, и оторванного от великой России. (А кто есть всероссийский староста против Канта). Ни жены, ни детей - сиди философствуй. Зависть берет. А вот вопрос: знал ли господин Кант женщин? Злые языки поговаривают, что познал. Однажды, и будучи уже в летах. Стараниями студентов состоялась якобы встреча. И якобы Кант после этого сделал глубокомысленный вывод - ничего особенного. Сей рассказ, правдивость которого не подтверждается официальными документами, услышал я лет двадцать назад из уст одного молодого физика - соискателя ученой степени, раскрывавшего на кандидатском экзамене проблему пространственно-временных отношений объективной реальности. "Вот что значит фактор времени", - заключил соискатель. Оценка ответа была, разумеется, высшей, мы любим жизненные примеры. И хорошо еще сказал молодой физик: "всему свое время".
А почему, собственно, Кант, и почему про это? А вот почему. Любимую газету "День" я покупаю в киоске и выписываю по почте. И еще в Интернете Галинка ее поджидает. Это от нетерпения и для надежности. В частном киоске газета появляется на второй день, почтальон приносит через неделю. Видимо, не приватизированная еще почта на волах возит. В Интернете - за сутки до появления в киоске. Он, этот самый Интернет, частным, стало быть, и родился. Иногда киоскер встречает меня улыбкой: "Сегодня Вы вышли". Так было, когда вышла статья "Обольщение наукой". И надо такому случиться - тут же на витрине вижу книжку под названием "Наука обольщения". Как не купить, хотя бы из-за игры слов, каковую так любил Карл Маркс. Только потому и купил, поверьте.
Книжка занимательная. В ней опытная американская дама дает полезные советы неопытным, как она считает, дамам из нашей развивающейся страны. Всему-то они нас учат - демократии, бизнесу, христианству, ну и этому. Читаю книжку, и удивляюсь: какие сложные задачи приходится решать американской даме и как виртуозно она принимает решения, причем, в сильнейшем цейтноте. Например, решается основной вопрос: отдаться или не отдаваться? Как вы думаете, из чего надо исходить, отвечая на этот вопрос? Никогда не догадаетесь! Надо мысленно ответить на три других вопроса. Первые два вопроса ставятся, чтобы исключить всякую эксплуатацию, по Марксу, разумеется. Надо выяснить, "чувствую ли я себя в чем-то обязанной этому человеку?". Если да, то отдаваться нельзя. Ибо вы окажитесь объектом эксплуатации. Далее, "может быть, отдавшись ему, я произведу на него большее впечатление?". Большее чем, кто или чем что, не ясно, но дело не в этом. Отдаваться все равно нельзя и по той же причине - "чтобы позднее не чувствовать себя эксплуатируемой". Не секс, а сплошная политическая экономия. Присутствуют и другие советы, начинающиеся обычно словами "положите мужчину на спину (живот)" и т.д. В общем, по-нашему говоря, переворачивайте его как лодку.
Честно скажу, книжку я только просмотрел. И отдал человеку, которому, я думаю она будет полезнее. Смешная и местами глупая, она навеяла кое-какие мысли. Началось с вопроса, как это всегда бывает при философствовании. Вы же знаете, читатель, что есть журнал "Вопросы философии", но нет и, у нормальных людей, не может быть, журнала "Ответы философии". Философия, похоже, на вопросах и останавливается. Можно сказать, философия - это искусство непонимания, сомнения и удивления. Так вот, о вопросе. Не связана ли как-то тайна человеческой близости и вообще всего, что относится к половому различию, с происхождением морали? Ведь первое, что сделали люди после вкушения запретного плода, это - одежды из листьев смоковницы. Для себя, конечно. "Открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги" (Быт. 3, 7). Ну и что? Разве это не самое естественное состояние? Сегодня есть даже культурное меньшинство, которое на этом настаивает и призывает всех к саморазоблачению. Да, но первые люди все-таки сделали себе одежды, и тем самым перешли из естественного состояния в неестественное, т.е. культурное. Сами, а Бог потом только поддержал их начинание, сделал им одежды из шкур животных (в иных переводах - "кожаные одежды). Стало быть, после того, как первые люди нарушили заповедь Творца, они сами для себя ввели запрет - то, что фундаментальным образом конституирует культуру. "Культура началась с фигового листка", заметил Кристиан Геббель. Так, по-видимому, был изобретен стыд. Я хочу настаивать на этом слове - "изобретен". Гегелю, не Геббелю, дело представлялось обратным образом. Хотя он и считал, что "в стыде именно заключается отход человека от своего природного бытия", он призывал в стыде же искать нравственный источник происхождения одежды. Выходит, по Гегелю, что вначале стыд, потом одежда. Я думаю, что вначале все-таки была одежда. Людям, чтобы ввести запрет, надо было что-то скрыть, сделать из чего-то тайну. Проще всего сделать это с телом. И тогда стыд постепенно возник. Как боязнь нарушить тайну, тайну обнаженного тела. А дальше "обнажение" становится метафорой. И "разоблачение" тоже. В стыде таится страх человека перед обнажением того, что люди почему-то называют своей животной природой. Здесь уже можно сослаться на Владимира Соловьева. Он переиначил картезианскую формулу, и вышло следующее: стыжусь, следовательно, существую, "не физически только существую, но и нравственно". Пока, мол, я стыжусь своей животности, я еще существую как человек.
Стыд - действительно фундаментальный признак самосознания. Ибо это чувство предполагает различение того, каким я являюсь в данный момент и того, каким я вообще должен быть. И не просто различение, но страдание от несоответствия должному. Страдание, можно сказать, гневное. И тут весьма кстати К.Маркс: "Стыд - это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь". Моральное сознание - первооснова сознания в целом. Известно, что при патологиях психики деформируется, прежде всего, не интеллектуальная, а моральная сфера.
Что мне во всем этом не нравится, так это роль, отводимая животному. Почему уподобление животному стыдно? Почему, когда человек делает гадости, мы называем его животным? Это мышление сугубо неэкологическое. Мы ведь обижаем этим животных! И тех людей, которые отошли от такого способа мысли. Можно понять, почему так вышло. Это - последствие укоренного в западную культуру мифа о сотворении мира. Согласно этому мифу, тварь, находящаяся ниже на лестнице совершенства, т.е. ранее сотворенная, существует для твари, находящейся выше. Шаг вниз есть понижение статуса, удаление от Творца. Я предлагаю расстаться с этой моделью. Поэтому, когда я утверждаю, что чувство стыда возникает от несоотвествия сущего и должного, я не отождествляю сущее с животностью. Это просто все то, что в данной культуре принято как запретное.
Я не собираюсь больше забивать голову читателя теологической и метафизической экзотикой. Хочу только высказать предположение, что современная тяга к публичности того, что всегда считалось сугубо личным, опасна. Коммерческое происхождение ее понятно. Не вполне ясны последствия. На мой взгляд, устранение тайны, покрывающей эту сферу, возможно, приводит к ослаблению ценностно-нормативных структур вообще, снижению регулятивной значимости норм во всех сферах жизни. Можно ожидать, что это в свою очередь приводит к раскрепощению человека и активизации в нем творческого начала. Но здесь же и источник разного рода опасных социальных девиаций. Я думаю, что человеку следует оберегать эту сферу как последний в современном мире, до тошноты публичном, островок уединения. Впрочем, уединенность острее чувствуется именно на фоне до тошноты публичной жизни.
Только давайте без ханжества. Недавно я увидел фотографию телеведущей, которую, наконец-то, раздели. "То, о чем так долго втайне мечтали и говорили вслух многие мужчины на территории бывшего Советского Союза, свершилось" ("МН", 2001, № 22, с.29). Удалось это, как водится, "Плейбою". И что же? Изящно, эстетично. Красота, она везде - красота. И должна принадлежать народу, быть общественным достоянием. С согласия, разумеется, не бескорыстного, ее носителя. Говорят, в России это стоит пять "штук". Не каждой, правда, предлагают.
Нас учили, что познание существует ради практики, ради жизни. Жизнь - цель, познание - средство. Но это - всего лишь точка зрения. Верно и то, что мы живем ради познания, или так: жизнь есть само познание. Такой она стала после грехопадения. Мы жаждем познаний. Едим, чтобы познать вкус, путешествуем, чтобы расширить границы познанного пространства, смотрим кинофильмы и читаем книги, чтобы удовлетворить эту жажду. Социальные нормы - это одежды. Мы хотим знать, что скрывается за ними. Секс - одно из самых сильных познаний.
Надо же, из наблюдения со "скамейки" за текущей жизнью что выкрутилось!